Вот никак не пойму: КСГ - вне закона, в Программе госгаранитий читаю сосвскем другие подходы к финансированию, а Минздрав и ФОМС талдычат свое. Как будто две страны, два мира.

С.Собянин: Московский фонд ОМС получает из федерального на 10-15% меньше трансфертов, чем ему необходимо
Московский фонд ОМС получает из федерального фонда на 10-15% меньше трансфертов, чем ему необходимо. Об этом сообщил в ходе расширенного заседания коллегии министерства финансов РФ мэр столицы Сергей Собянин.
«При исчислении методики распределения межбюджетных трансфертов Фонда обязательного медицинского страхования установлены методики, по которым Москва не получает порядка 10-15% от необходимых трансфертов. В результате мы с трудом выполняем указы президента, с трудом удерживаем необходимую планку заработной платы медицинских работников», - подчеркнул С.Собянин.
Он также предложил изменить методику формирования отчетности Росстата и ФНС, чтобы регионы могли лучше прогнозировать доходы бюджетов.
«Необходимо оперативно рассматривать и вносить изменения в действующие методики, статистику и так далее. Речь идет и о статистике Росстата, и о статистике налоговой службы. Насколько я знаю, есть соответствующий федеральный закон, принятый в первом чтении, на эту тему. Регионам нужно больше объективной информации по налогу на прибыль, налогу на доходы физических лиц, такие основные доходы, которыми мы оперируем <...> Нам сложно управлять доходами бюджета, прогнозировать эти доходы», - отметил С.Собянин.
http://www.mskagency.ru/materials/2144552

Думаю, дела в фонде пойдут хуже и хуже. Народ увольняют, бизнес загибается, зарплаты падают. Откуда дровишки-то? Это будет все веселее: одноканальное финансирование доканает

Александр А написал:

пояснили, что незаконно полисы ОМС выдаются либо трудовым и иным мигрантам, либо россиянам, имеющим право на ведомственную медицинскую помощь.

я так понимаю громкие вопли о достижении действия полиса на всей территории нашего заповедника уже забыты. теперь ведомственные ребята будут получать помощь сугубо по месту работы. в отношении чиновников исключительно справедливо. нечего по стране шарахаться.

Anna написал:

СМО и врачи: Кто не с нами, тот против нас, или Кто не против вас, тот за вас?

это и нижележащее нельзя комментировать иначе как порнографию, что запрещено. видимо господину старченко очень неплохо платят, если он издает подобные тексты.

Страховые компании будут получать в два раза меньше средств

Консолидированный бюджет Фонда обязательного медицинского страхования в 2014 году составил более 1,2 трлн рублей. В 2015 году доходы ФОМС запланированы уже на уровне 1,6 трлн рублей.

За 2014 год страховые компании на ведение дела получили 13,7 млрд рублей, что составляет 1,1% от консолидированного бюджета. Об этом сообщила председатель ФФОМС Наталья Стадченко 9 июля на круглом столе ОНФ на тему: «Частные страховые организации в системе ОМС: посредники или важное звено».

По ее словам, приводимые некоторыми экспертами данные, будто около 4% (50 млрд рублей) консолидированного бюджета пошли не на лечение граждан, а остались в карманах страховщиков, не соответствуют действительности.

Наталья Стадченко добавила, что помимо этого страховые компании в 2014 году получили в виде штрафных санкций 3,7 млрд рублей, что составляет 0,3% консолидированного бюджета ФОМС.

«Все это вместе составляет 1,4%, — сказала она. — Принятие документа о возрождении резерва предупредительных мероприятий, который внесен на рассмотрение в Правительство РФ, приведет к тому, что страховые компании будут получать в два раза меньше средств — 50% они направят в резервный фонд».

В настоящее время в России в системе ФОМС работают 58 страховых медицинских организаций.

Подробнее:http://www.pharmvestnik.ru/publs/lenta/ … aENdKbqNzt

Смысл заявлений, Павел Андреевич, - мы отрежем только пальцы, так мне доктор говорил. Опровергнем стадченко по цифрам (достоверной информации о масштабах бедствия экспертизы качества ни у кого кроме страховщиков нет) успокоим пипл. Не отвечая первыми лицами  на вопрос ЗАЧЕМ?
С одновременной поддержкой идеи о том, что Омс как состоявшееся заблуждение неизбежно силами приглашенных "экономистов".

так понимаю граждане недовольны результатом здравоохранения, но им плевать на схему его организации. закономерно для России. пишите путину и скворцова расскажет о повсеместных грандиозных успехах, ну кроме вашего местного личного случая.

Владимир Гришин: Система ОМС не могла заработать.Алла Астахова 13.08.2015 Владимир Гришин: Система ОМС не могла заработать.
Причем ни при каких обстоятельствах, — считает первый директор Федерального фонда ОМС.

О  противоречиях российской системы обязательного медицинского страхования в последнее время сказано много. В дискуссии, развернувшейся в газете «Ведомости»: свою точку зрения высказали Андрей Рагозин, Наталья Сисигина и Владимир Назаров, Сергей Шишкин, Евгений Гонтмахер, Гузель Улумбекова. На этом сайте появилась статья Юрия Комарова «20 лет работы ОМС ни к чему хорошему не привели». А что обо всем этом думает создатель системы ОМС в России? Слово первому директору Федерального фонда ОМС Владимиру Гришину.

Взяться за перо меня заставило несколько причин. Основная: за  прошедшую  четверть  века  меня  так  никто ни разу не  спросил – а  что собственно говоря задумывалось,  создавалось, к чему автор готовил отрасль в качестве первого директора Федерального фонда ОМС (в  ранге  министра), а также почему не удалось сделать задуманное. С годами все печальнее читать и слушать бесконечное о недостатках системы ОМС, хотя все понимают, что в нашей стране она не проявила себя из-за нарушения главного принципа социального страхования – хронического дисбаланса  финансовых возможностей и общественных потребностей в медобеспечении (и доля ВВП на охрану здоровья подтверждает это). Такая политика ведется целенаправленно с начала 90-х годов во имя либерального курса на расширение участия пациента в оплате услуг напрямую или через ДМС (а это развитие бизнеса страховщиков), что  усугубляется не всегда верным алгоритмом преобразований и избранными приоритетами или незаконченностью ряда мероприятий (причина и в не компетенции из-за кадровых несуразностей, и в коррупционной составляющей проектов).

По  давней аппаратной традиции начнем с высказывания главы государства по поводу  системы  ОМС, которая так и не заработала (декабрь 2014 г., Послание Федеральному  собранию).

Скажу прямо — система ОМС не могла заработать, причем ни при каких обстоятельствах. Как чиновник с многолетним стажем и принимавший непосредственное участие в формировании новых экономических  основ нашей  отрасли,  не премину спросить тех, кто пишет Президенту нарастающие по отрицанию тексты: про несоблюдение страховых принципов, про  рисковое  страхование, про прокачку денег фондами (что лукавство – с первого дня это делают именно  страховщики), про не работающую систему ОМС и пр. – вы чего добиваетесь и к чему ведете здравоохранение и государство. К отказу  от системы ОМС (но тогда  к  переходу  к  чему), к ликвидации государственных фондов ОМС и передаче всех финансовых полномочий (без ответственности) частным коммерческим страховщикам или наоборот, к отказу от этих посредников?

Согласно аппаратным правилам упоминание в тексте официального выступления некоего вопроса пишется не для эффектности изложения — он должен нести не только смысловую нагрузку, но и предполагать последующие действия.

Если к перечисленным выше вариантам развития событий добавить еще создание системы медико-социального страхования (далее  страхование здоровья) или разработанную мною модель персональных  медицинских  счетов, то очерчивается четыре пути (варианта/модели) развития отечественного здравоохранения: возврат к бюджетно-сметному здравоохранению (за счет налогов, но при тотальной зависимости от финансовых органов и без полной гарантии достаточности средств); сохранение действующей вариации ОМС с бесконечными и бесплодными дискуссиями её реанимации при отсутствии средств; создание классической модели страхования здоровья путем объединения систем/фондов социального и медицинского страхования; переход к новому  этапу медстрахования, основанному на открытии каждому из нас персональных  счетов с обязательным фиксированным платежом за каждого гражданина и балансом финансового наполнения электронного полиса/счета с четко обозначенным объемом гарантированного медобеспечения (что позволяет избежать имеющейся социальной несуразицы – миллионов неплательщиков  в  социальные  фонды, имеющих при этом право на бесплатные социальные гарантии).

Судя по многолетней дискуссии пока непонятно, какое из перечисленных направлений предлагается, что свидетельствует об её уровне и качестве экспертизы (только настораживает отрицание любых предложений). Обращает внимание невнятность позиции чиновников всех  уровней в отношении перечисленных мною вариантов развития, которые даже не обсуждаются. Например, в прошлом году, правда  с  опозданием на двадцать лет,  российский минфин  предложил объединить социальное и обязательное медстрахование. Вместо прений из аппарата правительства прозвучало короткое нет – и всё. Интересно, кто так решил и почему отказано, и каково  мнение  Минздрава и Федерального фонда  ОМС, медицинской и широкой общественности. Если это желание (решение) сохранить статус кво, тогда объясните и широко объявите об этом,  и лучше каждому пациенту, которые уже в трудно осознаваемых объемах вынуждены оплачивать медпомощь и лекарства.

В порыве критиканства государственной  системы ОМС (она не без недостатков, которые кто-то сознательно создавал) все забыли, что она является экономической основой здравоохранения, что подпиливая этот сук мы можем завалить само отраслевое дерево. Но мы не в лесу и речь идет о бесперебойности оказания высокоуровневой, качественной и доступной  медицинской и лекарственной помощи всему населению, а для этого повседневно нужны огромные деньги (и не нацпроект или модернизация, и уж тем более не платные медуслуги, как  российский  вариант софинансирования).

Вернемся к фразе о не заработавшей системе ОМС. По  своей  сути она  звучит как приговор, только не  системе  ОМС и отрасли в целом, а всем тем, кто:

-без всяких медико-экономических обоснований дал в 1993 г. на старт системы ОМС лишь 3.6% от ФОТ, механически отрезанных от пенсионной системы (где был явный излишек  ресурсов),

-не осуществлял платежи на неработающих граждан (стариков и детей), и мы вынуждены были «покупать» внедрение закона о медстраховании за  субвенции из  Федерального фонда ОМС,

-всячески препятствовал созданию государственной системы ОМС, не понимая  сути состоявшихся  в государстве политических, экономических и социальных перемен (вот действительная роль тогдашних министров здравоохранения),

-вводил льготы для различных групп работающих граждан, а позднее для всех регресс при исчислении и уплате взносов на ОМС,

-волюнтаристски сократил и так не обоснованный размер взносов на ОМС с 3.6 до 3.1% от ФОТ (впрочем, как и в другие  социальные  фонды)

-не реализовал правительственное постановление (1997 г.) об объединении систем социального и медицинского страхования и воспрепятствовал переходу к классическому страхованию здоровья,

-изменил и понизил правовой статус Федерального и территориальных фондов  ОМС, подчинив и превратив их фактически в расчетно-кассовые центры Минздрава и органов управления здравоохранением на местах,

-ликвидировал в  угоду  страховщикам филиалы террфондов ОМС, что привело к потере специалистов и создало условия для  взятия страховщиками  под контроль основные  финансовые потоки  системы ОМС,

-заменил взносы во внебюджетные  фонды на единый социальный  налог, разорвав, тем самым, взаимодействие террфондов ОМС с работодателями — плательщиками взносов (позднее вновь вернулись к  страховым взносам на все виды социального страхования и передали их  сбор  в ПФР,  что предлагалось мною сделать в  середине 90-х годов),

-не внедрил взнос в систему ОМС непосредственно работником,

-не внедрил систему лекарственного страхования (или частичного  возмещения их стоимости),  что планировалось нами еще в  1998 г.,

-разрушил крупнейшую в стране телекоммуникационную систему,  созданную к 1998 г. Федеральным фондом ОМС (до сих пор это единственный высокотехнологичный проект, инвестиции в который позволяли отрасли в последующем привлекать из вне средства не только на телемедицину и телеобразование, но и на развитие собственной системы связи),

-существенно сократил в 1996 г. объемы финансового обеспечения федеральных  медицинских  учреждений при их переходе в  систему  ОМС,

-настойчиво включал в систему ОМС виды медицинской помощи,  финансирование которых должно осуществляться из бюджетов различных  уровней,

-направил почти всю прибавку в 2% от ФОТ (при увеличении размера  взносов на ОМС до 5.1%) на закупку дорогостоящего медицинского оборудования, а не на оплату медпомощи, как это требует финансовая суть обязательного медстрахования (теперь это оборудование необходимо загружать потоком пациентов и стабильно финансировать,  что может сделать лишь система ОМС),

-включал без экономического обоснования высокотехнологичные (самые затратные) виды медицинской помощи в систему ОМС, что позволило  федеральному  бюджету  снять с  себя финансовую нагрузку на этот сектор медобеспечения,

-внедрил т.н. обратный  трансферт, при котором дополнительные  средства системы ОМС, полученные в результате отмены регресса при уплате взносов на ОМС, должны транзитом через  ФФОМС поступать обратно в  федеральный бюджет для дальнейшего их возвращения в здравоохранение (же), но уже на иные  цели и задачи, в т.ч. на территории,

-целенаправленно и методично создавал преференции страховщикам, которые занимались ДМС первоначально за счет прибыли  предприятий (и потому объем был невелик), но затем для них был принят аналогичный  системе  ОМС механизм отчислений от ФОТ (сначала 3% и спустя несколько лет 6%) и отнесения затрат по ДМС на себестоимость продукции, в  результате медобслуживание небольшой группы граждан фактически оплачивает каждый из нас.

За счет такой поддержки ДМС воссоздан новый вариант ведомственной медицины. При этом предприятии/организации оставляют отчисляемые на ДМС средства в своих или доверенных страховых компаниях, в подконтрольных банках и в собственных медучреждениях, где благоприятные условия оплаты труда. Особо доходным стало добровольное (дублирующее обязательное) медстрахование  государственных  служащих федеральных и субъектовых органов власти (а это двойной учет граждан, неэффектное расходование бюджетных средств и применение коррупционных схем при конкурсных процедурах и использовании средств).

Ну и конечно отдельное «спасибо» тем, кто в далеком  1998 г. отдал  Минздрав и ФФОМС под заклание страховщикам, все годы решавших задачи исключительно с персональной выгодой.

Кроме того, напомню о несостоявшейся попытке разделить ОМС на  работающих и неработающих граждан, т.е. на  медицину для богатых и бедных, с запланированной переадресацией затратного медобеспечения последних исключительно на бюджет, и сохранения за страховщиками экономически выгодного контингента.

И при всем этом мы (как и руководство страны) долгие годы слышим про успешную реализацию закона о медстраховании и основополагающего страхового принципа — сбалансированность финансовых ресурсов государственной системы ОМС и востребованного объема бесплатного медицинского и части лекарственного обеспечения всем гражданам, что явно диссонирует с реалиями явной и скрытой платности медуслуг и затратами на лекарства.

Думаю достаточно. Вот они вехи «развития» обязательного медицинского страхования (и здравоохранения в целом).

Хотя какое оно «государственное обязательное», когда мы единственная  страна  в мире, где на обязательное медстрахование можно отчислять меньше, чем на добровольное. В нашей системе ОМС работники (иные граждане) персонально не  участвуют в  уплате взносов, не знают для чего полис и с каким страховщиком надо взаимодействовать, не понимают что такое  ОМС. Но это до тех пор, пока они не обратятся в  медучреждение любого уровня, где им популярно объяснят, что полис (т.е. ОМС и государство) денег не гарантирует, а конституционным правом следует заниматься  в свободное от болезни время, да и еще три раза  взмахнут рукой – вот прейскурант,  вот касса, вот пятая (любая) дверь по коридору.  Думаю руководству  страны было бы интересно обо всем этом узнать.

Государственный подход и  кадровую политику в  системе ОМС очень точно характеризует самая расхожая фраза середины прошлого десятилетия про то, что несмотря на все возможные старания горе-руководителей отраслью и Федеральным фондом ОМС (делегаты страховщиков) развалить и перенастроить под себя систему ОМС, она все таки устояла, выжила и обеспечивает бесперебойное финансирование  отраслевых  задач (а также ДЛО, модернизации и прочих проектов, которые к ней отношения  не имеют, просто так  удобнее и для  кого-то безопаснее).

Это вехи становления российской  системы ОМС, каждая из которых по отдельности считалась чуть ли не обязательным и единственно  верным элементом  реформирования здравоохранения (и социальной  сферы) и в непременном их осуществлении нас  убеждали многочисленные глашатаи. Однако собранные воедино они дают нам совершенно противоположное представление о проводимых преобразованиях,  их  истинной цели и полезности для граждан, отрасли и государства.

Теперь этапы внедрения российской системы ОМС.

Первый – с  1993 по август 1998 г.,  когда мною и небольшой  командой профессионалов проводился не эксперимент, а во исполнение   закона активно внедрялся новый организационно-экономический  механизм работы отрасли в  условиях перехода  к рынку. Одновременно нами осуществлялась глубокая методологическая разработка основных направлений экономики и организации  здравоохранения для проведения начиная с 1998 г. тотального  анализа сложившейся структуры и организации здравоохранения, деятельности всех  медучреждений и работающего в них персонала и на этой  основе поиска дальнейшего пути работы сферы охраны здоровья граждан. Теперь главное – нами (мною прежде всего) велась целенаправленная подготовка к объединению систем/фондов социального и обязательного медицинского  страхования, с целью объединения ресурсов двух систем и доведения отчислений на страхование здоровья до 9% от ФОТ (на  соцстрахование тогда направлялось 5.4% и на ОМС 3.6%) и + платежи на неработающих граждан (расчетно еще 3%).Это давало возможность взять под контроль не  только организацию, финансы и имущественный  комплекс  двух систем, но и весь процесс от профилактики до реабилитации, провести ревизию полномочий и деятельности этих социальных фондов, перераспределить ресурсы на приоритетных задачах и в целом существенно повысить эффективность деятельности сферы охраны здоровья граждан. Сомневающимся такой модели и перераспределения взносов между  социальной и медицинской страховыми системами, подскажу,  что с опозданием на полтора десятилетия один из шагов был сделан (взнос на  соцстрахование сократили до 2.9% и отдали 2% на ОМС).

Обращаю внимание, что против такого объединения возражали большие профсоюзные лидеры и даже наш отраслевой. Оно и понятно, финансовые потоки и имущественный  комплекс беспокоил их больше, чем логика построения оптимальной системы страхования здоровья. Однако, когда спустя десятилетие, законодательно размер взносов на  соцстрах все-таки сократили и перераспределили, никто даже  не пикнул.

Мною неоднократно подчеркивалось,  что в первую пятилетку (1993-1998 гг.) нами закладывалась основа построения классической системы страхования здоровья. Это был единственный шанс устранить страховщиков из финансовой цепочки государевых средств. Однако главным было не только внедрить новый экономический уклад поступления и расходования  средств, но и максимально сохранить государственную систему медобеспечения. Для  реализации задуманного, с одной стороны в правительственном постановлении (1997 г.) мною было проведено решение об объединении названных  систем (постановлением утверждалась Концепция развития здравоохранения); с другой – при оценке и внедрении предлагаемых новаций мы старались не разрушить организационные принципы, на   основе  которых отечественное здравоохранения работало долгие годы  и к  чему привыкло население (уровни и этапы медпомощи, прикрепление к поликлиникам и распределение по участкам, что делается и в других странах, нормативный подход определения количества кадров, больниц и поликлиник исходя из уровня заболеваемости/обращаемости населения и экономию финансовых и иных ресурсов). При бюджетной модели здравоохранения эти компоненты обеспечивали минимизацию числа учреждений и отраслевых служб, но исключали наличие в отрасли даже предпосылок некой конкурентной среды (что долгие годы не могли понять и не учитывали реформаторы).

Избрание такого максимально корректного/щадящего алгоритма построения новой  системы  ОМС основывалось на нашем понимании, что если революционная смена экономических принципов работы здравоохранения совпадет с некими (порой экспериментальными и надуманными) организационными и структурными преобразованиями, с  возможными кардинальным изменениями привычных для граждан мест медицинского обслуживания и в целом основ организации медобеспечения, то это может привести к управленческому и функциональному хаосу всей  системы. А  этого допустить было нельзя.

Теперь основное — о причине не полного выполнения пятилетки прогрессивного развития ОМС и здравоохранения. Она проста (но никем не раскрывается): в 1998 г. наступил новый исторический этап – был осуществлен рейдерский захват здравоохранения страховщиками.

В наши дни уже не найдешь не сведущих о сути процесса произошедших в государстве за четверть века преобразований (и обогащений) — с начала 90-х годов начался дележ (захват) не только отдельных предприятий/организаций и пр., но и территорий, а также  секторов  экономики. Попала под раздачу и социальная  сфера, в первую очередь — здравоохранение, где интерес был (и остается) не к министерству, а к внебюджетным средствам федерального и территориальных фондов ОМС (тем более при одноканальном финансировании, которое в условиях кризиса и сокращения ДМС является просто подарком для  страховщиков).

За  исключением небольшой группы мудрых, никто даже не понял, что на самом деле произошло с отраслью на исходе столетия, а глядя на  новоиспеченного «отца» социальной сферы многие даже ухмылялись. Только с годами всем стало не до смеха. И только  теперь мы начинаем осознавать последствия невероятного бизнес-эксперимента в российском здравоохранении (и как понимает теперь читатель, совершенно не изначальной модели обязательного медицинского страхования) – захвата отраслевых финансов и власти (но не авторитета) и бесславного явного и скрытого правления страховщиками (в этом ракурсе становятся понятны выше приведенные мною пункты препятствий развитию системы ОМС и здравоохранения). К чему это приводило, только пару примеров. По недавнему признанию столичного заммэра по социалке, в  Москве все  годы  фактически не соблюдалось федеральное законодательство по обязательному медстрахованию, и в этом еще в 2008 г. публично призналась депутат Мосгордумы, а по информации нового директора террфонда ОМС внедренная в столице модель привела к невероятным (до 70%) припискам при оплате медуслуг, что оказалось выгодно и страховщикам и медучреждениям (это удалось выявить только при смене прежнего руководства  фонда ОМС,  специально поставленного для охраны этой  схемы). А  ведь порой  именно по Москве судят о происходящих в  стране преобразованиях, поэтому нам пришлось блокировать распространение «передового» столичного опыта на других территориях.

Кстати, в период руководства системой ОМС для  страховщиков  мною был установлен своеобразный общественный договор: они не лезут в  управление отраслью, а мы пока не вносим изменения в закон о медстраховании. И он строго соблюдался. На старте системы ОМС страховщики рассматривались мною лишь как временные уполномоченные только созданных Федерального и территориальных  фондов ОМС для  быстрой  выдачи полисов ОМС, проведения расчетов (в большей  степени в  городах), проведения экспертиз и первых шагов по защите прав  пациентов. О большем и некой рисковой модели речи никогда не шло и никем ее применение не планировалось.

Более того, обращаюсь к методологам — государственное страхование, коим является ОМС, также  строится на рисковых  факторах, только  не  на уровне гражданина/семьи, общежития или предприятия, а на  уровне государства. На основе показателей поло-возрастного состава населения, его заболеваемости и обращаемости и пр., государство определяет требуемые объемы  финансовых и прочих ресурсов и устанавливает размер налогов или страховых взносов (которые никто не запрещает хоть ежегодно менять), достаточный для компенсации затрат на предоставление гражданам (всем или по группам) медицинской помощи определенного количества и качества (и эта  формула является  основным страховым принципом), при полном или  частичном покрытии затрат на  услуги (остальное и будет долей платности или ДМС).

Упоминая рассуждения о рисковой модели и добровольном медстраховании (оно и строится на рисках, определяемых  актуарными расчетами),  скажу прямо — с  момента  построения  системы ОМС мы извратили многие  основополагающие понятия. Покопавшись в своих  архивах конца  80-х начала 90-х годов я  нашел  лишь одно упоминание риска, под которым зарубежные авторы понимали только разделение возможных затрат на медпомощь и выплату пособий  между  работодателем и работников(служащим). И не более того, а это кардинально отличается от того понятия, что нам пытаются навязать.

Что касается платности и ДМС, то во все времена и во всех странах они дополняют усилия государства (так было и в нашей стране до перестройки), расширяя права и экономические  возможности гражданина при медобеспечении, а не замещают госгарантии, как практикуется у нас, не оставляя пациентам выбора.

Мы даже сумели исказить понятие добровольности при медицинском страховании. В индустриально развитых странах рабочие или служащие добровольно объединялись для внесения в организованную ими больничную кассу (страховую компанию) установленных в определенном размере и согласованных с работодателем (и при его участии) взносов для дальнейшего возмещения за счет этих средств потерю трудоспособности и получения определенного объема медпомощи у определенных  врачей (или медучреждений).  Мы же  в начале 90-х годов насоздавали более пяти сотен страховых компаний, которые возглавляли случайные и абсолютно далекие от здравоохранения персонажи, на которых неожиданно  свалилась возможность позаниматься медициной, что они и начали делать, активно заключая т.н. договора ДМС на предоставление работникам и членам их  семей медицинской помощи в государственных (же) медучреждениях (иных не было), просто вне официальных рамок прикрепления на медицинское обслуживание. И еще долгие годы в основе ДМС были хозрасчетные договора, внедрение которых активно продвигали сами же медики в ходе внедрения нового хозяйственного механизма (а  еще были монополисы, лукаво  подменявшие  платные медуслуги). Согласитесь, в нашем случае ни о какой «добровольности» со стороны граждан не может быть и речи (просто одним из решающих  факторов развития такого ДМС всегда была и остается высокая коррупционная составляющая со стороны руководства предприятий/организаций, а другим важнейшим обстоятельством была  методологическая и организационная немощность государственного здравоохранения).

Теперь, надеюсь, становится понятно моё отношение к  страховщикам и жесткая  суть общественного договора начала 90-х годов  вплоть до наступления новой эры с навязанными страховщиками правилами игры, основанными на безудержном зарабатывании на медицине, по инерции называемой нами как обязательное медицинское страхование (вкупе с ДМС).

Если уж мы хотим разобраться  в деятельности медицинских  страховых организаций, то надо говорить не об экспертизах (зачастую формальных) и самоотверженной защите прав пациентов (спасибо), а совсем об иных аспектах их деятельности – о количестве и качестве персонала и затратах на содержание, о движении средств  на банковских  счетах и их обязательном раздельном учете (за эту позицию в мой адрес  даже раздавались угрозы), о схемах использования страховых резервов по договоренности с  чиновниками и главврачами, о способах/методах побед за страховые поля при страховании неработающих граждан (для не посвященных, за  каждого платилась мзда/откат, в размере, например, 20 рубликов за душу), за практически повсеместные кабинетные «портфельные победы» в  конкурсах/аукционах на ДМС государственных служащих всех  уровней и рангов и членов их семей и многое другое, что требует совсем иного анализа деятельности страховщиков и желательно  с  учетом имеющейся информации у правоохранительных органов, Счетной палаты, банков, минфина и иных регуляторов и контролеров. Только тогда можно понять их истинную финансовую и коррупционное роль, действительное  влияние на систему ОМС и здравоохранение в целом и их место в гашей отрасли.

Сегодняшняя  дискуссия не о судьбе страховщиков, спектр которой кем-то умело сужен до экспертизы количества и качества медуслуг, которые порой действительно предоставляются (мягко говоря) неудовлетворительно и не квалифицированным медперсоналом, и от этого надо защищать пациентов.

Сегодня государство вновь решает две глобальные задачи: о целесообразности дальнейшего применения выбранной в начале 90-х годов самими же медиками модели медицинского страхования (как ОМС, так и ДМС) и определение оптимальной организации в целом государственной системы медобеспечения на бесплатной основе,  как одной из важнейших конституционных гарантий.

К сожалению, четверть века назад выбору такого вектора развития отрасли способствовало отсутствие достаточной и объективной информации о происходящих в мировом здравоохранении процессов, о тенденции большего государственного участия, регулирования и контроля медобеспечения,  в т.ч.  с оглядкой  на нашу  страну.   Мне довелось быть свидетелем многочисленных  совещаний, когда новоявленные эксперты доказывали порочность и недостатки бюджетной государственной системы здравоохранения, с пеной у рта убеждая всех и себя в единственно верном решении – переходе на обязательное  медицинское  страхование. В 1998 г. и в последующем уже без их участия этот вектор «слегка»  подкорректировали и теперь все созерцают полученный результат, пытаются что-то исправить, зачастую не понимая первопричины неудач и даже боясь называть всё своими именами (что рекомендовал делать при принятии решений Конфуций пару тысяч лет назад).

История повторяется и вновь мы слышим голоса узкой группы экспертов, в большей или меньшей степени занимающихся проблемами здравоохранения (не  учитывающими страхование  жизни и здоровья граждан, где также присутствуют хитроумные экономические возможности использования средств).

С моей точки зрения на повестке дня у нас, в принципе, всего лишь два  вопроса.

Первый — исключение частных страховщиков из финансово проводящей цепочки  государственных средств.

Второй – определение структуры, кто будет заниматься экспертной работой,  контролем качества  и защитой прав  пациентов. Мною уже публично предлагалось, чтобы этим занимался  триумвират в лице Федерального фонда  ОМС,  как  единого плательщика (по закону он уже является страховщиком), Росздравнадзора, как представителя государства (и его полномочия  надо срочно расширять) и Национальной медицинской палаты, представляющей российское врачебное сообщество (процесс ее становления неоправданно затянулся и государству и медицинской общественности уже давно пора определиться с ее действительным статусом, контрольно-экспертными и юридическими полномочиями).

Основываясь на психологии управления, поясню, почему этим не хотят заниматься  чиновники. Дело не в том, что придется образовать некую специальную структуру с затратами на выполнение касающейся каждого пациента задачей (ее все равно должен  кто-то выполнять). Проблема в ином, вслед за этими полномочиями неотвратимо следует ответственность, контроль и принятие управленческих решений,  а к этому в большей степени уже никто не готов, не способен или не желает делать (все это хлопотно и ответственно).

Заканчивая, скажу о возможных сроках решения вышеизложенных  задач (исходя  из  своего опыта и управленческих навыков, которые мне приходилось применять в  качестве одного из руководителей отрасли).

На объединение систем/фондов  социального и медицинского страхования (с одновременной ликвидацией страховщиков), при условии повсеместного внедрения электронных больничных и медицинских карт, на  создание контрольно-экспертного триумвирата и доведения работы системы до автоматизма необходимо не более года.

Мне приходилось решать задачи такого масштаба, но тогда было  абсолютное доверие и поддержка правительства и никто не мешал заниматься преобразованием отрасли (хотя сопротивления  различных сторон тоже  хватало, порой приходилось даже блокировать действия  министров).

Будут ли такими условия работы сейчас и дадут ли здравоохранению, в  котором многое перевернуто вверх ногами, а  средств явно не хватает, шанс на  выздоровление – не уверен, в т.ч. по причине глубокого проникновения страховщиков  во многие властные структуры (а это союз аффилированности и материальной заинтересованности) и они могут заволокитить любой вопрос и довести действующие системы организма управленцев-реформаторов до такого состояния, что даже качественная и своевременная медицинская помощь не поможет, а обязательного медицинского страхования  у  нас  как не было, так и нет т не будет (ее просто низвели), но по-прежнему недоработки государства, любые огрехи и недочеты списывают на систему ОМС и медиков,  так привычней и удобней.

Сейчас предстоит борьба за контроль над отраслевыми финансами, которые уже давно прокачивают страховщики, а отнюдь не за качество медицины – это лишь душещипательный повод не дать реанимировать здравоохранение.     

Консилиум всегда исходит из реалий и у специалистов зачастую возникают сомнения. Судя по складывающейся ситуации и позиции ряда чиновников, уже заявивших о ненужности революций, с большой вероятностью всё останется как есть (за исключением доли платности) и иллюзия стабильности заставит приписать «или…».
http://alla-astakhova.ru/vladimir-grish … atelstvah/

У меня к Гришину тольок один вопрос: а где ты был раньше. Он не автор ОМС, он один из тех, кто воплощал ОМС в жизнь с 1993 г. А до этого авторами были другие, включая вашего покорного слугу. И тем не менее. Некоторым снобизмом тянет и от текста. Нет программы действий. Хотя я все это слышал изустно уже не раз.

Страховая медицина не спешит к россиянам
Ее влияние на систему ОМС растет формально, но не содержательно

Создание системы страховой медицины в рамках обязательного медицинского страхования (ОМС) в РФ фактически не завершено — роль страховых медицинских организаций в системе ОМС растет медленно, следует из работы аналитиков Высшей школы экономики. Страховщики стали больше влиять на определение объемов и качества медпомощи населению — но в сравнении со странами, где реализована та же модель, это влияние остается несущественным.

За последние два года страховые организации медленно наращивали свое влияние в системе ОМС — такие данные приведены в исследовании НИУ-ВШЭ "Страховые медицинские организации в системе обязательного медицинского страхования: что изменилось после проведения ее реформы?". Базу исследования составили данные двух анкетных опросов руководителей страховых медицинских организаций, проведенных в 2012 и 2014 годах. Напомним, после 2011 года роль страховых медицинских организаций (СМО) в системе ОМС существенно изменилась — россияне получили право выбирать страховщика самостоятельно, возможности участия СМО в планировании объемов медицинской помощи значительно расширились, появились и механизмы стимулирования СМО к эффективному выполнению их функций.

Одним из важных последствий этой реформы, как отмечают авторы доклада, стал рост числа россиян, которые воспользовались своим правом на смену страховщика. Как следствие, уровень конкуренции СМО за застрахованных за последние два года вырос: в 2014 году на 20,8 процентного пункта (с 66,7% до 87,5%) увеличилась доля тех, кто считает его высоким. Впрочем, как следует из ответов респондентов, сама политика привлечения новых клиентов у СМО не изменилась — на лидирующих позициях остались такие мероприятия, как совершенствование интернет-сайта (84,6% в 2014 году), предоставление возможности обращаться с жалобами в электронной форме (83,3%) и работа горячей линии с застрахованными.

Что касается второго аспекта реформирования системы СМО — роста их влияния на планирование объемов медицинской помощи в системе ОМС, то здесь авторы доклада также отмечают положительную динамику. Если в 2012 году об участии в разработке территориальных программ ОМС сообщила половина респондентов (51%), то по данным второго опроса их доля достигла уже 93%. Но эти "оптимистические данные" сочетаются с невысокой оценкой результатов такого участия — более половины опрошенных уверены в том, что не повлияли на установленные плановые показатели медпомощи.

Несколько более результативным, следует из опросов, было участие СМО в определении плановых объемов медпомощи конкретных медицинских организаций — доля страховщиков, которые непосредственно участвовали в этом процессе, выросла с 53% в 2013 году до 62% в 2014 году, и почти две трети сообщили, что их участие повлияло на устанавливаемые объемы. Еще один тип новых полномочий страховщиков — возможность влиять на качество оказываемой помощи — также получил некоторое развитие. По данным опросов, СМО стали активнее взаимодействовать с медицинскими организациями, органами управления здравоохранением и территориальными фондами ОМС по вопросам оценки и повышения качества медуслуг.

Конечные результаты этой деятельности респонденты, однако, оценивают опять же невысоко — в 58% случаев они столкнулись с тем, что было использовано менее 30% направленных ими предложений. "Значительную часть СМО уже неправомерно считать пассивными посредниками между территориальными фондами ОМС и медицинскими организациями, но в целом позитивные изменения их роли не очень значительны",— говорит один из авторов работы Сергей Шишкин, глава Центра политики в сфере здравоохранения ВШЭ. По его словам, по сравнению со странами, где реализована "рисковая" модель обязательного медицинского страхования (с расширенными возможностями страховщиков) — Германией, Голландией, Швейцарией, США,— законодательство РФ по-прежнему отводит СМО недостаточно активную роль.

Подробнее: http://kommersant.ru/doc/2800484

Проверяющим в ОМС прописана диета
Минздрав урезает содержание страховщиков
Минздрав согласовал с ЦБ и Минфином планы по снижению вознаграждения медицинских страховщиков, занятых в системе ОМС. Им уполовинят комиссионные за проведение медицинских экспертиз. В итоге страховщики ОМС лишатся восьмой части годовых поступлений — примерно 2 млрд руб. Средства переместятся на счета территориальных фондов ОМС и пойдут на ремонт медоборудования и образовательные сертификаты врачей.

В системе ОМС предполагается создать фонд предупредительных мероприятий, ориентированный на повышение квалификации медиков, починку оборудования и прочие меры защиты пациента — поправки для этого придется вносить в закон об ОМС и нормативные акты федерального фонда ОМС (ФФОМС). Наполнять "профилактический" фонд предлагается средствами, полученными от двукратного снижения вознаграждения страховщиков за проведение медицинской экспертизы по страховым случаям в ОМС. В системе ОМС работают около 60 компаний, перечисляющих средства на лечение и проверяющих соответствие врачебных манипуляций медицинским стандартам.

Как сообщила в начале сентября глава Минздрава Вероника Скворцова, за начало 2015 года выявлены 1,5 млн допущенных медиками нарушений на 60 млрд руб.— их страховщики вернули в систему ОМС, удержав у себя определенный процент. Его размер зависит от разновидности экспертизы и достигает 30% от стоимости дефектов в оказании медицинской помощи. В среднем же по рынку вознаграждение страховщиков за работу по экспертизе составляет 0,4% от возвращенных в систему ОМС средств.

Как рассказал "Ъ" замгендиректора компании "СОГАЗ-Мед" Сергей Плехов, по итогам проведения медицинской экспертизы все компании ОМС в прошлом году получили около 4 млрд руб. "Финансовые потери, которые страховщикам придется понести, мы оцениваем в 2 млрд руб., это сложное решение для страхового сообщества, но цели Минздрава — повысить качество медпомощи — мы разделяем",— заявил "Ъ" господин Плехов.

Доходы от экспертизы — не основное вознаграждение страховщиков ОМС. Есть еще отчисления на ведение дел — 1-2% от проходящих через страховщика средств ОМС, в зависимости от территории и количества застрахованных. Таким образом, по итогам 2014 года все страховщики ОМС получили около 13 млрд руб. плюс 4 млрд руб. дохода от медэкспертизы. В целом доходы страховщиков ОМС господин Плехов оценивает в 1,3% от общего объема администрируемых ими средств системы ОМС. В итоге инициатива Минздрава лишит страховщиков восьмой части поступлений.

Минздрав при подготовке законопроекта вел консультации со страховым сообществом. Компании хотят, чтобы средства резерва оставались на их счетах. "Речь идет о повышении квалификации врачей и ряде мер, от которых в конечном итоге должен выиграть застрахованный",— поясняет Сергей Плехов.

"Процент, который страховщики получают на ведение дела, и так постоянно перестраивается местными фондами ОМС в сторону снижения. А в связи с пристальным вниманием ФФОМС к экспертизе, особенно по летальным случаям, страховщикам уже приходится увеличивать расходы",— говорит гендиректор страховщика "РЕСО-Мед" Юрий Демин. По его словам, рынок попадает под двойной удар, на нем "нет сверхвысокой рентабельности, чтобы безболезненно переварить нововведения". Однако, по словам Вероники Скворцовой, новшества уже согласованы с Минфином и ЦБ.
Подробнее: http://www.kommersant.ru/doc/2809594

Новое сердце для здравоохранения
Экономисты Владимир Назаров и Николай Авксентьев о том, что государство должно отойти от управления
Владимир Назаров,  Николай Авксентьев
Нынешние проблемы отрасли – результат функционирования бюджетной модели в текущих условиях, страховая модель в России не построена

В последнее время «Ведомости» стали одной из площадок для обсуждения приоритетов будущего развития системы отечественного здравоохранения. Мнения экспертов оказались неоднозначными, вопрос выбора между страховой и бюджетной моделями для экспертного сообщества по-прежнему остается открытым. С учетом высказанных мнений мы хотим еще раз проанализировать перспективы данных систем в России. Однако прежде всего необходимо расставить все точки над i и определить, что же является страховой, а что – бюджетной моделью здравоохранения.
Многие считают, что признаком страховой модели служит способ финансирования медицинской помощи – через страховые взносы, а не налоги, как должно происходить в бюджетной модели. Другим часто упоминаемым признаком является способ оплаты медицинской помощи: в страховой модели оплата производится за законченный случай лечения или по подушевым нормативам («деньги следуют за человеком»), в то время как в бюджетной системе финансирование медицинских организаций является сметным. Еще один признак – форма собственности и способы взаимодействия медицинских организаций: в страховой модели предполагается конкуренция между медицинскими организациями, в том числе частными, а в бюджетной – независимое сосуществование государственных организаций. Несмотря на то что указанные признаки в большей или меньшей степени являются характеристиками системы здравоохранения и исторически действительно принадлежат к указанным моделям, на сегодняшнем этапе развития они имеют лишь опосредованное отношение к страховой и бюджетной моделям.
С нашей точки зрения, страховая модель прежде всего характеризуется делегированием независимым субъектам – коммерческим или некоммерческим страховым медицинским организациям (СМО) – некоторых существенных рычагов оперативного управления системой здравоохранения. При этом функции стратегического управления системой здравоохранения по-прежнему остаются за государством. В частности, государство создает систему сдержек и противовесов в здравоохранении путем определения основных правил медицинского страхования, которые обычно гарантируют всеобщий характер страхования и минимальный объем покрытия страховки, утверждают порядок взаимодействия населения и страховых компаний, страховых компаний и медицинских организаций, определяют роль и место профессиональных сообществ в здравоохранении и т. п. Все, что частный сектор может определить самостоятельно без ущерба для качества и доступности медицинской помощи, должно определяться частным сектором с использованием рыночных отношений; все прочие элементы медицинского страхования должны определяться государством. Таким образом, говорить о том, что в страховой модели государство самоустраняется от управления системой здравоохранения и передает ее на откуп частному бизнесу, заинтересованному лишь в извлечении прибыли, некорректно.
Примерами функций СМО в страховой модели являются установление правил маршрутизации пациентов, выбор медицинских организаций, в которых осуществляется предоставление бесплатной медицинской помощи в рамках программы обязательного медицинского страхования, участие в разработке тарифного соглашения, проведение экспертизы качества медицинской помощи и наличие полномочий по наложению экономических санкций на нарушителей. Реализацию этих полномочий страховщики осуществляют строго в рамках ограничений, определяемых государством. При этом очевидно, что для создания правильной мотивации страховые компании должны не только получить некоторые инструменты управления системой здравоохранения, но и быть финансово заинтересованными в ее эффективности. Другими словами, в страховой системе финансовые риски реализации программы обязательного медицинского страхования передаются страховщикам вслед за полномочиями. Верно и обратное: передача риска однозначно ведет к передаче части полномочий. Поэтому в случае, когда все финансовые риски системы здравоохранения ложатся на плечи государства, такая система здравоохранения является бюджетной.
Большую часть других характеристик, приписываемых теми или иными экспертами определенной модели здравоохранения, в действительности возможно приспособить к любой модели, в результате чего практически все современные системы здравоохранения принято считать смешанными. Так, например, в страховые системы проникают «бюджетные» элементы: маршрутизация пациентов, оплата капитальных расходов государством, целевые налоги на здравоохранение. И наоборот, в бюджетные системы проникают элементы, относившиеся ранее к страховым системам: новые методы оплаты медицинской помощи (система клинико-статистических групп в стационарной помощи, подушевое финансирование – в амбулаторной), разделение функций плательщика и поставщика медицинской помощи (разгосударствление медицинских организаций, доступ частного сектора к бюджетному финансированию) и проч. Поэтому споры об эффективности отдельных элементов не следует сводить к выбору между бюджетной и страховой моделями.
Хотим заметить, что признаком наличия существенных полномочий в руках страховщиков обладают системы здравоохранения большинства стран мира, в которых модель здравоохранения принято считать страховой (Голландия, Швейцария, Япония, Израиль и др.), за исключением Франции, где действующая модель, по сути, является бюджетной, так как реальные полномочия у страховщиков практически отсутствуют. Более того, в тех же странах (опять же за исключением Франции) население свободно выбирает страховую компанию, причем условия страхования в разных компаниях могут значительно различаться. Поэтому нам остается непонятным тезис сторонников бюджетной модели о том, что медицинское страхование в Европе является «нерисковым» и «неконкурентным».
В России в течение всего периода развития системы обязательного медицинского страхования реальные полномочия по управлению системой здравоохранения, а следовательно, и риски СМО не передавались. В настоящее время единственным существенным полномочием СМО, за исключением финансового посредничества, является контроль за качеством оказания медицинской помощи. Но в таком случае на каком основании действующая в России модель здравоохранения может быть признана страховой?
Критики страховой модели часто апеллируют к тому, что действующая модель обходится российскому здравоохранению слишком дорого, так как СМО отбирают на себя существенную часть финансирования. Однако следует напомнить, что вознаграждение достается страховщикам не за красивые глаза: фактически это является платой за проведение различных видов экспертизы качества медицинской помощи. В случае если СМО будут ликвидированы, данные полномочия, а следовательно, и выплаченные за них средства придется передать органам государственной власти, при этом соединив функции контролера и контролируемого в одном лице. Хочется верить, что мысль вообще обойтись без экспертизы качества медицинской помощи все же не приходит в голову сторонникам бюджетной модели. Таким образом, говорить о том, что указанные расходы являются «страховым бременем» на российском здравоохранении, не вполне корректно. И уж совсем некорректно оценивать «ущерб» от действий страховщиков (которые, напомним, ничем кроме экспертизы и проводки платежей не занимаются) в 10–15% средств ОМС, так как общие затраты «на имитацию конкуренции», как считают некоторые сторонники бюджетной модели, составляют 20,1 млрд руб., т. е. 1,6% всех расходов системы ОМС за 2014 г. (1,268 млрд руб.). Также некорректно говорить, что «ручное» увеличение заработных плат при стагнирующем общем объеме финансирования совсем безболезненно для отрасли. Приведенные независимым экспертом Андреем Рогозиным цифры, а именно что увольнение 90 000 медработников дало экономию в 3,28 млрд руб., нуждаются в тщательной проверке. Получается, что бедолаги получали заработную плату около 3000 руб. в месяц. Это возможно только в связи выплатой компенсаций и увольнением сотрудников ближе к концу года – на следующий год цифры экономии будут радикально больше. Это не к тому, что надо увольнять побольше врачей, а к тому, что не надо передергивать цифры.
Все прочие, неосязаемые издержки, которые приписываются к ущербу от медицинского страхования в России, – излишняя забюрократизированность отчетности, ориентация на заполнение бумаг, а не на пациента, увольнение врачей, низкое качество системы здравоохранения в целом – в действительности являются результатом функционирования бюджетной модели в текущих российских условиях, так как страховой модели в России никогда не существовало.
Еще раз повторим наш главный тезис. По расходам на здравоохранение и по его результатам развитые страны намного больше различаются внутри соответствующих моделей, чем средние значения между моделями. Поэтому влияние выбранной модели на эффективность расходов на здравоохранение в развитых странах можно считать отсутствующим или минимальным. Однако в России эффективность государственного управления находится на крайне низком уровне. Поэтому мы считаем, что единственным выходом для российского здравоохранения является постепенный уход государства от текущего управления здравоохранением с передачей соответствующих полномочий негосударственным страховым компаниям. В таком случае государству останется решать глобальную задачу по созданию условий для работы и взаимодействия негосударственных компаний, при которых интересы всех сторон, в первую очередь пациентов, не будут оставлены без внимания.
Тут многие сторонники бюджетной модели, очевидно, станут апеллировать к тому, что негосударственные страховые компании заинтересованы в извлечении прибыли, а не в лечении пациентов. Между тем внедрение именно рыночных механизмов взаимодействия позволяет странам, использующим бюджетную модель, повышать эффективность здравоохранения. За примерами далеко ходить не надо: это и разделение функций покупателя и поставщика медицинской помощи, и внедрение методов оплаты медицинской помощи, ориентированных на результат, и повышение ответственности населения, в том числе финансовой, за состояние своего здоровья, и проч.
Мы ничего не имеем против того, что приоритетом развития здравоохранения должна являться первичная медико-санитарная помощь, – этот принцип, впервые реализованный в СССР, пусть и в рамках имевшихся на тот период возможностей, сейчас не оспаривается ни в одной из моделей финансирования. Смещение акцента с первичной помощи на высокотехнологичную в нашей стране в настоящее время никак нельзя считать следствием страховой модели хотя бы потому, что высокотехнологичная медицинская помощь лишь недавно и все еще только частично стала оплачиваться через ОМС. Этот акцент – следствие стратегического управления государства, которому, как считают сторонники бюджетной модели, следует передать все управленческие полномочия. При этом высокотехнологичное лечение запущенных случаев все же нельзя считать исключительно снятием сливок для извлечения прибыли, так как оно во многих случаях позволяет продлить жизнь тем, у кого совсем недавно никаких шансов не было.
Отвечая на заявления о невозможности внедрения страховой модели в России в силу уникальности географического положения, низкой плотности населения и проч., следует отметить, что Россия может пойти по особому пути, внедрив страховую систему только на густонаселенных территориях и сохранив бюджетное здравоохранение в оставшейся части страны. В конце концов, свыше 50% населения России проживают в городах с населением больше 100 000 человек, где существуют все условия для развития конкуренции, и было бы неправильным лишать людей качественного здравоохранения на основании того, что существуют якобы непреодолимые препятствия, не позволяющие развивать страховое здравоохранение в России.
Энергия, технологии и инвестиции частного бизнеса – это новое сердце для российского здравоохранения взамен изношенной бюджетной модели, а повышение экономической эффективности здравоохранения, направленной в конечном итоге на оказание медицинской помощи максимальному количеству людей в условиях всегда ограниченных ресурсов, нельзя называть счетоводством.
Авторы – директор НИФИ; научный сотрудник РАНХиГС
http://www.vedomosti.ru/opinion/article … ohraneniya